умирать не больно. и собиратель цветов под кровавым дождем знает это лучше прочих. в смерти нет ничего болезненного и страшного // она бывает даже желанной, а кому-то она способна даровать и нечто большее. куда больнее смотреть на слезы того самого человека, что тебе дороже и важнее всего мира, зная, что остановить их не в силах. то сражение с цзюнь у... се лянь справился. и хуа чэн в нем ни на минуту не сомневался, но все-таки он — сам непревзойденный — сам слегка перестарался. демон старается оставаться спокойным хотя бы и для того, чтобы у се ляня осталась вера в него. ему нужно было убедить его высочество в том, что все хорошо, что бояться нечего, тогда как сам хуа даже и не знал, а сможет ли вернуться. да, конечно, все эти столетия ему всегда удавалось находить се ляня, следовать за ним [ даже когда его душа была всего лишь слабым призрачным огоньком, который так легко поймать ], но в этот раз хуа чен действительно не знал, что же именно его ждет. да, конечно, его прах все еще был у се ляня, а он сам был не просто каким-то паршивым духом, которого может изгнать даже самый слабый монах, но все-таки он не мог предугадать дальнейшего развития событий. они могли лишь верить в друг друга. и только. а вера, как им обоим известно, порою может сделать и вовсе невозможное. а если же он исчезнет на многие столетия, а его высочество его попросту забудет? что ж... демон примет это. ведь чтобы ни выбирал се лянь, но хуа чен всегда поддержит его в этом выборе. даже если он будет болезненным для самого непревзойденного. в остальном же... ему бы хотелось получить еще один поцелуй. пускай и самый короткий. для чего? чтобы попрощаться. но руки наследного принца проходят сквозь стремительно угасающего мужчину и последнее, что видит перед собой хуа чэн — это заплаканное лицо человека, который и есть вся его жизнь // та самая яшмовая ветвь, что всегда будет смыслом его существования.

                              «ты снова плачешь... »
                                      «прости....»

распадаясь на облако серебристых бабочек, что тут же поднялись в воздух, знаменуя собой лишь трагедию, непревзойденный чувствует себя виноватым. это из-за него се лянь сейчас плачет. это из-за него в его глазах столько ужаса и боли. невыносимою и от этого лишь еще тяжелее становится, так как он не знает, а сможет ли хоть что-то успокоить наследного принца, которому он оставил лишь веру. и будет ли он в него верить? одна из бабочек садится прямо на се ляня, словно желая ему что-то сказать, но у нее не получается. она лишь несколько раз взмахивает осыпающимися крыльями, а затем, взлетев и коснувшись покрасневшей щеки мужчины, обращается в пыль, что осядет у него на плече.

когда-то ему сказали, что он будет приносить бедствия и смерть всему тому, чего только коснется его рука. ему пророчили судьбу полную горя и страданий, предрекая, что такие долго не живут [и доля правды в этом есть]. и порою хуа чэну казалось, что он действительно проклят, а все те страдания и невзгоды, что выпали не только ему, но и на долю единственного человека ради которого он все еще старался дышать вопреки всему, были и, отчасти, его виной тоже. разве можно ожидать чего-то хорошего от урода, что впитал в себя всю злобу и несчастья этого мира? он ведь хотел разбиться в тот день. он хотел окропить своей гнилой кровью мостовую, надеясь, что хотя бы призраки смогут забрать его боль и ненависть, а там и утопить в этом жителей сяньлэ. он искренне хотел стать проклятием для всех. но лишь один единственный человек решил все изменить, коснулся этой измученной в столь раннем возрасте души, тем самым все изменив. он впустил в свою судьбу звезду разрушения, а она и пустила в него корни, разрывая шипами тонкие артерии, питаясь его кровью не в силах ею насытиться. хуа был эгоистичен. он хотел быть рядом. босой мальчишка без рода и племени, что тянулся следом за светом, который всякий раз ослеплял его. и расплачиваться хуа чэну за все произошедшее еще целую вечность. так ли уж страшно умереть за него? нет. не страшно. желанно.

                                                      забытье. тишина. безмолвие.
хуа чэн практически и не помнит ничего из всех тех дней, когда он находился меж мирами в том зыбком и хрупком состоянии, когда никто не способен тебя услышать или заметить. слабый. едва сохраняющий сознание. в какой-то момент он, как ему казалось, даже потерял самого себя. ни воспоминаний. ни чувств. была лишь цель. а еще навязчивая мысль. какая именно? он должен вернуться. обязательно. ему нельзя исчезать. нельзя растворяться в  мягкой пустоте, пускай та и манила к себе. ему нужно вернуться. к кому-то? зачем? эта мысль была его единственной путеводной нитью, что алым ручьем стремилась куда-то сквозь окружавшую его темноту и холод. словно бы на другом конце этой карминовой дорожки его ждали. честно? если бы не было этой дороги, что вся была усыпана кленовыми листьями, если бы не было этой мысли, что не позволяла ему поддаться забвению, то он бы сдался. но что-то упорно тянуло его за собой, а этот алый ручеек все больше походил на красную нить, что оплетала его собой, направляла, а затем и помогла ему обрести форму.

[indent]  ведь если наследный принц сяньлэ все еще жив,
                                то и он не может позволить себе умереть.

один из самых опасных и непревзойденных демонов обоих миров возвращается в эти самые миры с ясным осознанием своей личности. помнит. все помнит и чувствует. и первое слово, которое произносит хуа чэн, вдохнув в свои мертвые легкие прохладу этого мира, слетает с губ только лишь одним единственным имем, которое имеет для него значение:

[indent] —  се лянь.

хуа осматривается, стараясь увидеть хоть что-то знакомое в окружающем его пейзаже, но никаких подсказок попросту нет. всего лишь деревья и чья-то небольшая деревенька впереди. и что же тогда ему делать? куда проще замереть, постараться собраться с мыслями, а затем попросту представить нужное ему место, попутно стараясь почувствовать на своей руке ту самую нить, что всегда была ему единственным верным ориентиром. демон касается пальцами тонкого узелка на своей руке [ с ним все хорошо // ему ничто не угрожает ], а затем поворачивается в нужную ему сторону. он знает куда ему идти. князь демонов медленно идет напрямик через лес, словно его что-то ведет за собой. это сродни инстинкту. волк учуял тот самый сладкий запах, что пленил его сердце, и теперь позволяет ему вести себя.

                  лишь бы его все еще ждали // сколько времени прошло?

но даже если прошло и очень много дней_лет, то все словно бы осталось прежним. демон медленно идет в сторону храма, замечая, что в нем действительно мало что поменялось. радовало одно — он определенно слышал какую-то возьню. в монастыре все еще кто-то был. и судя по теплу, что сейчас приятно согревало руку в том самом месте где был узелок из красной нити, это был именно его высочество наследный принц.

                          красную нить не обмануть.
                                       се лянь все еще был здесь.

хуа чэн замирает на пороге, позволяя внезапно захватившему его страху едва ощутимо коснуться того самого сердца, что больше никогда уже не будет биться [ но демон на собственном опыте убедился в том, что не в сердечных камерах рождаются: вера, почтение и любовь // в его сердечных камерах лишь боль и вина ]. хуа чэн уже давно не способен дышать, так как мертвецам это не свойственно, легкие атрофировались, но, возможно, что это и к лучшему, а не то бы человек в монастыре услышал его судорожный вздох. а если его не было слишком долго? он ведь даже и в призрачный город не заходил, чтобы справиться о делах, а сразу же направился сюда. сколько времени прошло? а если се лянь его попросту не ждет? князь демонов поднимает руку для того чтобы постучать, но лишь поджимает губы в нерешительности. стоит ли тревожить его высочество своим возвращением? или прийти завтра? но в какой-то момент в голове демона появляется странная идея, а непревзойденный все-таки стучится в дверь. чужой голос заставляет вздрогнуть, а также излишне переволноваться. в какой-то момент хуа чэну кажется, что у него ничего не получится. это слишком. усилием воли он заставляет себя собраться, а затем, когда дверь открывается, все лишнее из его головы попросту исчезает. жив. это главное. выглядит здоровым. удивлен. не верит.

демон внимательно следит за движениями се ляня, но продолжает молчать, словно боясь разрушить этот самый момент осознания.
его прикосновения. тепло. запах. он вновь так близко... князь демонов прикрывает глаза, позволяя се ляню обнять себя, лишь чудом не задрожав и не подняв руки в ответ нп объятие. он дома. рядом с тем самым человеком, которого ждал все восемьсот лет. и в этот раз се лянь сам обнимает его, жаждет коснуться, показывая, что скучал. ведь подобное проявление эмоций и можно считать за ответ, верно? хуа тяжело сдержаться, хочется сжать наследного принца в объятиях, а затем запечатать его губы жадным поцелуем, словно показывая, что он действительно настоящий, а сил у него не убавилось, но он все-таки глушит в себе эти порывы. зачем? хуа чэн все еще демон. а демонам порою простительны небольшие и безобидные шалости. к тому же ему действительно на давала покоя одна мысль.

— мы... были знакомы? — когда се лянь все-таки ослабляет хватку, то демон пытается с ним заговорить. хуа чэн старается задать этот вопрос с максимально равнодушным выражением лица, а также не выдав себя и голосом, когда обращается к се ляню. он всего лишь хочет кое-что проверить, а также посмотреть на чужую реакцию. это жестоко? немного. но князю демонов было искренне интересно посмотреть на реакцию се ляня. а если бы он действительно вернулся к нему таким? а если бы он его забыл? чтобы бы было тогда? се лянь принял бы его назад?

— меня сюда тянет. — признает демон. — здесь есть что-то мое. и прямо...  — он серьезно смотрит на мужчину перед собой, протягивает к нему руку, но касается не его мокрых от слез щек [ чуть позже он извинится перед ним, а затем соберет каждую слезинку с покрасневшей кожи своими прохладными губами ], а груди. тяжелая и холодная ладонь непревзойденного ложится се ляню на грудь и слегка надавливает, чувствуя, как под пальцами едва ли не вспыхнул огонь. его высочество всегда был таким? или он заболел?
          —...здесь.  — он хмурится, словно бы начинает злиться от непонимания происходящего, но все еще не позволяет себе сделать ничего лишнего, так как даже человек с провалами в памяти бы понял, что с тем кто тебя так обнимает, кто горячо шепчет о возвращении, вас что-то связывает. — почему оно у тебя?

[indent] хуа чэн искренне удивляется, заставляя се ляня поверить в то, что демон в недоумении сейчас.

— расскажи мне... почему я пришел именно сюда? я как-то с тобой связан? — для демона подобное может означать и вечные оковы. а уж если демон о таком ограничителе не помнит, то вряд ли он этому обрадуется. — кто ты для меня? я словно потерял что-то очень важное... и без него мне не жить. это ты?

к тому же вопрос [кто ты для меня?] будет искренней проверкой и самого се на пониманием им хуа чэна, а также всех тех слов, что тот говорил ему все это время. что между ними? се лянь должен рассказать. почему хуа чэн вновь стоит у него на пороге? ответ очевиден. но смог ли и сам се лянь признаться себе в этом, когда с такой тревогой и радостью в голосе произнес имя непревзойденного? хуа чэн внимательно смотрит на мужчину в ожидании ответа. и он, как и в прошлый раз, попросту боится его услышать // но руки не убирает, чувствуя, как под пальцами бьется чужое сердце. его бы тоже билось сейчас столь бешено, что сломало бы грудную клетку, если бы только могло. но вместо этого демон вслушивается в биение чужого сердца, что столь же прекрасно, как и голос наследнего принца.